Выдержки из святоотеческих писаний
Троица Святая
Воздаем равночестное поклонение Отцу и Сыну и Святому Духу
Едино царство Отца и Сына и Святого Духа, как и едино существо, и едино господство. Поэтому мы и поклоняемся единым поклонением Единому Триипостасному Божеству, безначальному, не созданному, бесконечному и вечному. Святитель Мефодий Патарский (113, 122).
Един Отец всего, Едино и Слово всего. Един и Святой Дух вездесущий... Прославляя, возблагодарим Единого Отца и Сына... со Святым Духом, Единого по всему... во всем благого, во всем совершенного, во всем мудрого, во всем правосудного. Святитель Климент Александрийский (113, 122).
Святая Троица... досточтима в единой и вечной славе, везде имеет одно и то же Единое Божество, неразрывна, нерассекаема, нераздельна, все исполняет, все содержит, во всем пребывает, все созидает, все правит, все освещает и животворит (6, 185).
Воспеваю Тебя, Живая Троица, Единая и единственно Единоначальная, Естество неизменяемое, безначальное. Естество невыразимой сущности. Ум, непостижимый в мудрости, небесная держава, непогрешимая, неподначальная, беспредельная. Сияние, нестерпимое для зрения, но все обозревающее от земли и до бездны, ни в чем не знающее для Себя предела! Святитель Григорий Богослов (15, 2).
Слова: "Святый Боже" мы понимаем об Отце, не Ему одному только отделяя имя Божества, но зная как Бога и Сына и Духа Святого. И слова: "Святый крепкий" понимаем о Сыне, не лишая Отца и Духа Святого "крепости". И слова: "Святый бессмертный" относим к Духу Святому, не помещая Отца и Сына вне бессмертия, но относительно каждой из Ипостасей принимая все Божеские имена просто и независимо и верно подражая божественному апостолу, говорящему: "но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им" (1 Кор. 8, 6); и один дух Святой, в Котором все, и мы в Нем; впрочем, подражая и Григорию Богослову, следующим образом говорящему: "у нас же один Бог Отец, из Которого все, и один Господь Иисус Христос, через Которого все, и один Дух Святой, в Котором все", так как слова "из Которого", и "через Которого", и "в Котором" не разделяют естеств, ибо в противном случае и те предлоги или порядок имен не изменялись бы, но изображают свойства единого и неслиянного естества. И это ясно из того, что они опять воедино соединяются, если только в этом случае не нерадиво кто-либо читает о том у того же самого апостола слова: "все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь" (Рим. 11, 36).
Ибо что не в отношении к Сыну только сказано Трисвятое, но в отношении к Святой Троице, свидетельствуют: божественный и святой Афанасий, и Василий, и Григорий, и весь сонм богоносных отцов; именно, что святые Серафимы через тройное "Свят" объявляют нам о Трех Ипостасях пресущественного Божества. А через одно Господство они возвещают как об единой сущности, так и одном Царстве Богоначальной Троицы. Действительно, Григорий Богослов говорит: "Таким, конечно, образом Святая Святых, которое и прикрывается Серафимами, и прославляется тремя Святостями, сходящимися в одно Господство и Божество... что и прекраснейшим и возвышеннейшим образом было исследовано и некоторым другим мужем из бывших прежде нас".
Говорят, конечно, и составители церковной истории, что в то время, когда находившийся в Константинополе народ воссылал к Богу молитвы, по причине некоторой посланной Богом угрозы (именно бури), имевшей место при архиепископе Прокле, случилось, что было восхищено некоторое дитя из народа и при таких обстоятельствах некоторым ангельским наставлением было научено Трисвятой песни: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас". И когда это дитя возвратилось обратно и рассказало о том, чему было научено, то вся без исключения толпа воспела эту песнь, и таким образом прекратилось угрожавшее несчастье. А также передано, что и на святом, и великом, и Вселенском четвертом Соборе, то есть бывшем в Халкидоне, эта Трисвятая песнь была воспета таким образом; ибо так объявляется в деяниях того же самого святого Собора. Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. СПб., 1894, кн. 3, гл. 10, с. 143-144.
Никто не может ясно и полно постичь умом и выразить словом догмат о Пресвятой Троице, сколько ни читай Божественное Писание. Истинно верующий и не берется за это, но, приемля с верою написанное, в том одном пребывает, ничего более не исследуя, и, кроме написанного и того, чему научен, совершенно ничего другого не может он сказать пытливым и самонадеянно дерзающим исследовать Божественное. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 329).
Те, которые уверовали а Бога через Сына Его, облеклись в Святого Духа. Святой Ерм (113, 121).
Но если любопытствуешь о рождении Сына и об исхождении Духа, то полюбопытствую и я у тебя о соединении души и тела: как ты - и персть и образ Божий? Что в тебе движущее или движимое? Как одно и то же и движет и движется? Как чувство пребывает в том же человеке и привлекает внешнее? Как ум пребывает в тебе и рождает понятие в другом уме? Как мысль передается посредством слова? Не говорю о том, что еще труднее. Объясни вращение неба, движение звезд, их стройность, меры, соединение, расстояние, пределы моря, течение ветров, перемены времен года, излияние дождей. Если во всем этом ничего не разумеешь ты, человек (уразумеешь же, может быть, со временем, когда достигнешь совершенства, ибо сказано: "взираю я на небеса Твои - дело Твоих перстов" (Пс. 8, 4), а из этого можно догадываться, что видимое теперь - не самая Истина, но только образ Истины), если и о себе самом не познал - кто ты, рассуждающий об этих предметах, если не постиг и того, о чем свидетельствует даже чувство, то как же пытаешься узнать в подробности, что такое и как велик Бог? Это показывает великое неразумие!
Если же поверишь несколько мне, недерзновенному богослову, то скажу тебе, что одно ты уже постиг, а чтобы постигнуть другое, о том молись. Не пренебрегай тем, что в небе, а прочее пусть остается в сокровищнице. Восходи посредством дел, чтобы через очищение приобретать чистое. Хочешь ли со временем стать богословом и достойным Божества? Соблюдай заповеди и не отступай от повелений. Ибо дела, как ступени, ведут к созерцанию. Трудись телом для души. И может ли кто из людей стать столь высоким, чтобы прийти в меру Павла? Однако и он говорит о себе, что видит только "гадательно" и что наступит время, когда узрит "лицем к лицу" (1 Кор. 13, 12). Положим, что на словах мы и превосходим иного любомудрием, однако же, без всякого сомнения, ты ниже Бога. Может быть, что ты и благоразумнее другого, однако перед Истиной в такой же мере ты мал, в какой твое бытие отстоит от бытия Божия. Нам дано обетование, что некогда познаем, подобно тому, как сами познаны (1 Кор. 13, 12). Если мне невозможно иметь совершенного познания здесь, то что еще остается? На что могу надеяться? - Без сомнения, скажешь - на Царство Небесное.- Но думаю, что оно не иное что есть, как достижение чистейшего и совершеннейшего. А совершеннейшее из всего существующего есть ведение Бога. Это-то ведение частию да храним, частию да приобретаем, пока живем на земле, а частию да сберегаем для себя в тамошних сокровищницах, чтобы в награду за труды принять всецелое познание Святой Троицы, что Она есть и какова (если позволено будет выразиться так) в Самом Христе Господе нашем. Святитель Григорий Богослов (12, 167-175).
Должно же знать, что иное - созерцание делом, и другое - разумом и мыслью. Итак, во всех созданиях различие лиц созерцается делом. Ибо самым делом созерцаем, что Петр - отличен от Павла. Общность же, и связь, и единство созерцается разумом и мыслью. Ибо умом замечаем, что Петр и Павел - одной и той же природы и имеют одно общее естество. Ибо каждый из них - живое существо, разумное, смертное, и каждый есть плоть, одушевленная душой как разумной, так и одаренной рассудительностью. Итак, эта общая природа может быть созерцаема разумом. Ибо ипостаси не находятся друг в друге, но каждая особо и порознь, то есть поставлена отдельно сама по себе, имея весьма многое, различающее ее от другой. Ибо они и отделяются местом, и различаются по времени, и отличаются по уму, и по силе, и по наружности, то есть форме, и по состоянию, и темпераменту, и достоинству, и образу жизни, и по всем характеристическим особенностям; более же всего отличаются тем, что существуют не друг в друге, но отдельно. Почему и называются и двумя, и тремя человеками, и многими.
Это же можно усмотреть и во всей твари. Но в
Святой и Пресущественной, и высшей всего, и непостижимой Троице -
противоположное. Ибо там общность и единство созерцается самым делом по причине
совечности Лиц и тождества Их существа, и деятельности, и воли и по причине
согласия познавательной способности, и тождества власти и силы, и благости. Я
не сказал: подобия, но: тождества, также - единства происхождения движения. Ибо
одна сущность, одна благость, одна сила, одно желание, одна деятельность, одна
власть, одна и та же самая, не три, подобные друг другу, но одно и то же самое
движение трех Лиц. Ибо каждое из Них не в меньшей степени имеет единство с
другим, чем Само с Собою; это потому, что Отец и Сын и Святой Дух - суть во
всем едино, кроме нерождаемости, и рождения, и исхождения, мыслью же
разделенное. Ибо мы знаем Единого Бога, но замечаем мыслью различие в одних
только свойствах как Отечества, так и Сыновства и Исхождения; как относительно
причины, так и того, что ею произведено, и исполнения Ипостаси, то есть образа
бытия. Ибо в отношении к неописуемому Божеству мы не можем говорить ни о
местном расстоянии, как в отношении к нам, потому что Ипостаси находятся одна в
другой, не так, чтобы Они сливались, но так, что тесно соединяются, по слову
Господа, сказавшего: "Я в Отце и Отец во Мне" (Ин. 14, 11); ни о
различии воли, или разума, или деятельности, или силы, или чего-либо другого,
что в нас производит действительное и совершенное разделение. Поэтому об Отце и
Сыне и Святом Духе говорим не как о трех богах, но вернее как о Едином Боге,
Святой Троице, так как Сын и Дух возводятся к Единому Виновнику, но не
слагаются и не сливаются, согласно Савеллиеву сокращению, ибо Они соединяются,
как мы говорили, не так, чтобы сливались, но так, что тесно примыкают один к
другому и имеют взаимное проникновение без всякого слияния и смешения, и так
как Они не существуют один вне другого или со стороны Своего существа не
разделяются согласно Ариеву разделению. Ибо Божество, если должно кратко
сказать, в разделенном - неразделенно, и как бы в трех солнцах, тесно
примыкающих одно к другому и не разделенных промежутками, одно и смешение
света, и соединение. И так всякий раз, как посмотрим на Божество и первую
Причину, и Единодержавие, и одно и то же самое, так сказать, и движение
Божества, и волю, и тождество сущности и силы, и деятельности, и господства -
видимое нами будет одно. Когда же посмотрим на то, в чем есть Божество, или,
точнее сказать, что есть Божество, и на то, что оттуда - из первой Причины
происходит вечно, и равнославно, и нераздельно, то есть на Ипостаси Сына и
Духа, то будет три Лица, Которым мы поклоняемся. Один Отец - Отец, и
безначальный, то есть безвиновный, ибо Он не есть от кого-либо. Один Сын - Сын,
и не безначальный, то есть не безвиновный, ибо Он - от Отца. А если бы ты
представлял себе происхождение Его с известного времени, то и безначальный, ибо
Он - Творец времен, а не в зависимости от времени. Один Дух - Святой Дух, хотя
являющийся от Отца; но не по образу сыновнему, а по образу исхождения, причем
ни Отец не лишился нерождаемости, потому что родил, ни Сын - рождения, потому
что рожден от Нерожденного, ибо каким образом это могло случиться? Ни Дух
оттого, что Он произошел, и оттого, что Он - Бог, не изменился или в Отца, или
в Сына, потому что свойство - неподвижно, или как свойство могло бы твердо стоять,
если бы оно приходило в движение и изменялось? Ибо если Отец - Сын, то Он не
есть Отец в собственном смысле, потому что один в собственном смысле есть Отец.
И если Сын - Отец, то Он не есть в собственном смысле Сын, ибо один в
собственном смысле есть Сын и один Дух Святой.
Должно же знать, что мы не говорим, что Отец происходит от кого-либо, но Самого
называем Отцом Сына. Не говорим, что Сын - Причина, не говорим и того, что Он -
Отец, но говорим, что Он - и от Отца, и Сын Отца. О Духе же Святом и говорим,
что Он - от Отца, и называем Его Духом Отца. Но не говорим, что Дух - от Сына;
Духом же Сына Его называем: "Если же кто Духа Христова не имеет,- говорит
божественный апостол,- тот и не Его" (Рим. 8, 9). И исповедуем, что Он
через Сына открылся и раздается нам; ибо "дунул,- говорит святой Иоанн
Богослов,- и говорит им: примите Духа Святаго" (Ин. 20, 22), подобно тому
как из солнца и солнечный луч, и свет, ибо само оно есть источник солнечного
луча и света; и через солнечный луч нам сообщается свет, освещающий нас и
воспринимаемый нами. О Сыне же не говорим ни того, что Он - Сын Духа, ни того,
конечно, что Он - от Духа. Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение
православной веры. СПб., 1894. Кн. 1, гл. 8, с. 13-27.
О Троица, Создательница всех, о Единица начальнейшая!
О Боже мой Единый, единым по естеству неописуемый,
Непостижимый в славе, неизъяснимый в делах,
Существо неизменное, о Боже - жизнь всех!
О превысший всех благ, о Начало Безначального Слова,
Пребезначальный Боже мой, Который никоим образом не произошел,
Но был не имеющим начала, как найду я всего Тебя,
Носящего меня внутри? кто даст мне удержать Тебя,
Которого и я ношу внутри себя? как Ты и вне тварей,
И, напротив, внутри их, если Ты - ни внутри, ни вне?
Как неуловимый, Я o не внутри, а как уловимый, не вне нахожусь;
( Далее речь идет от лица Бога Творца. - Примеч. пер.)
Будучи же неограничен - ни внутри, ни вне.
Ибо Творец внутри чего может быть или же вне чего, скажи мне?
Я все ношу внутри, как содержащий всю тварь,
А нахожусь вне всего, будучи отделен от всего.
Ибо Творец тварей как не будет вне всего?
Существуя прежде и наполняя все, как исполненный всем,
Как не буду существовать Я, и создав все? пойми, о чем Я вещаю тебе.
Создав всю тварь, Я отнюдь не переменил места
И не соединился с созданиями. Если же Я неограничен,
То где, скажешь ты, нахожусь Я когда-либо, не телесно, говорю тебе,
Но, пойми Меня, мысленно? Ища же Меня духовно,
Ты найдешь Меня неограниченным, а потому опять - нигде,
Ни внутри, ни вне, хотя и везде во всем,
Бесстрастно и неслиянно, а потому вне всего,
Так как Я был прежде всего.
Но оставим * всю эту тварь,
Какую видишь ты, потому что она не причастна разуму
И справедливо не имеет близости к Слову,
Будучи лишена всякого ума. Итак, сродное животное дадим
Слову премудрости, дабы как ум к премудрости
И слово сродно и близко к Слову,
Превыше слова, так и это создание имело благое общение
С Создателем, как являющееся по образу Создателя
И по подобию. Какое же это я разумею животное?
Я сказал тебе, конечно, о человеке, словесном (разумном) среди бессловесных,
Так как он двояк из двух: чувственного и умопостигаемого.
Он один среди тварей знает Бога;
Для него же одного в силу ума Бог уловим неуловимо,
Видится невидимо и держится недержимо.
Как это уловимо и неуловимо? и как в смешении и без смешения?
Каким образом? скажи и изъясни мне это! - Как изъясню я тебе неизъяснимое?
Как изреку неизреченное? Однако внимай, и я скажу.
Солнце испускает лучи - я говорю тебе о чувственном солнце,
Ибо другого ты еще не увидел; итак, ты смотришь на лучи его,
И они уловимы для глаз твоих; свет же очей твоих
Пусть будет соединен с твоими очами. Теперь ответь мне на вопрос:
Как свет твой соединен с лучами?
В несмешанном ли смешении, или они слились друг с другом?
Знаю, ты назовешь их не смешанными и признаешь смешанными.
Свет этот, скажи мне, и уловим, когда глаза открыты
И хорошо очищены; но он же, если ты закроешь их,
Тотчас и неуловим: в слепых он не пребывает,
Зрячим же соприсутствует; когда же заходит, то и последних
Оставляет как бы слепыми, ибо ночью человеческие
Глаза не видят. Итак, выглядывая через них, душа
Видит свет. А когда нет света,
Она находится совершенно как бы во тьме; когда же восходит он,
Тогда она видит, во-первых, свет, а во свете и все прочее.
Но, имея свет, ты, собственно, не имеешь, ибо потому и имеешь, что видишь.
Не будучи же в состоянии удержать или взять его руками своими,
Ты отнюдь не думаешь, что нечто имеешь. Ты простираешь свои ладони,
Их освещает солнце, и ты думаешь, что держишь его.
Я утверждаю, что тогда ты имеешь его; вдруг ты снова сжимаешь их,
Но оно неудержимо, и, таким образом, ты опять ничего не имеешь.
Простое просто удерживается, но его нельзя сжать, удержав.
Хотя и телом по природе мыслится этот свет
Видимого солнца, однако он неделим.
Итак, скажи мне, как бы ты ввел его в дом свой?
Как сможешь удержать, как удержишь неуловимое? Как все его приобретешь, отчасти
или всецело?
Как часть его получишь и в недре сокроешь?
Конечно, скажи мне, это никоим образом и никогда невозможно.
Итак, если природу того, о котором говорю я и которое Творец повелением
Произвел, как светильник, чтобы оно светило всем в мире,
Ты совершенно не можешь изречь или исследовать,
Каким образом оно есть тело - не бестелесно же оно, разумеется?
Как оно уловимо неуловимым образом и как смешивается без смешения?
Как через лучи видимо бывает и освещает тебя ими?
То, на которое если ты ясно посмотришь на все, то оно скорее ослепит тебя;
Даже и о свете очей твоих ты затруднишься сказать мне,
Как без другого света он совершенно не может видеть?
А соединяясь со всяким светом, видит все, как свет;
Отделяясь же от других светов, он пребывает совершенно бесстрастным,
Так же, как и соединяясь со светом, весь светом бывает;
И это соединение их невыразимо и неслиянно,
Подобно же и отделение неуловимо -
То как же (можно) всецело исследовать природу Творца всех?
Как изречь мне? как выразить? как посредством слова представить?
Воспринимай все верою, ибо вера не сомневается;
Вера поистине не колеблется. Однако, как говорю я, Он есть все,
Ясно говорю тебе - все и никоим образом ничто из всего.
Творец всего есть Божественное естество и премудрость;
И как ведь не будет во всем то, что есть ничто из всего?
Будучи же причиною всего. Он везде есть во всем
И весь все наполняет по существу и по естеству,
Равно и по Ипостаси Бог везде есть,
Как жизнь и податель жизни. И в самом деле произошло ли что-либо,
Чего Сам Он не произвел, вплоть до комара, согласись со мною,
И паутины паука? ибо откуда, скажи, таковою
Тканью снабжается тот, кто не прядет, но неутомимо
Каждый день выпрядает, будучи мудрее рыбаков
И всех птицеловов? распростирая свои нити
И издали завязывая их, он среди них, наконец,
Как бы сеть, ткет на воздухе западню
И, сидя, сам поджидает добычу,
Не поймается ли откуда-либо попавшее нечто крылатое.
Итак, Тот, Кто простирается Промыслом даже до всего этого,
Как не есть во всем? как не находится со всеми?
Подлинно Он и среди всего есть и вне всего,
Подлинно, Сам будучи Светом, куда бы Он скрылся, наполняющий все?
Если же ты не видишь Его, то познай, что ты слеп
И среди света весь наполнен тьмою.
Ибо Он видим бывает для достойных, видится же не вполне,
Но видится невидимо, как один луч солнца;
И уловимым для них бывает, будучи по существу неуловим.
Луч ведь видится, солнце же скорее ослепляет;
И луч его уловим для тебя, как сказали мы, неуловимо.
Поэтому я говорю: кто даст мне то, что я имею?
То есть кто покажет мне все то, что я вижу?
Ибо луч я вижу, но солнца не вижу.
Луч же не солнцем ли для тебя и кажется и видится?
Видя его, я желаю увидеть и всего Родителя (его).
Таким образом, видя, я опять говорю: кто покажет мне то, что я вижу?
И наоборот, имея лучи все внутри дома,
Я снова говорю: где найду я источник лучей?
Луч же, со своей стороны, другим источником во мне ясно является.
О необычайное чудо чудес! Солнце вверху блистает,
Луч же солнца, напротив, на земле другим солнцем для меня
Является и освещает поистине подобно первому,
И это есть второе солнце; имея его, я и говорю, что имею;
Но созерцая точно так же это другое солнце вдали от себя, я кричу:
Кто даст мне того, кого я имею? ибо они не отделены друг от друга,
Но и совершенно неразлучны и разделены несказанно.
По сравнению со всем много ли я имею? - зерно одно или искру -
И желаю получить все, хотя и все, конечно имею.
О чем это по сравнению со всем ты говоришь мне? как над неразумным, ты
глумишься;
Перестань глумиться надо мною и не говори: но я все имею,
Хотя отнюдь ничего не имею. - Удивляюсь, как или к чему ты говоришь это?
Послушай, снова скажу я: помысли о великом море
И нарисуй в уме моря морей и бездны бездн.
Итак, если ты стоишь лицом к ним
На морском берегу, то, конечно, ты скажешь мне, что хорошо
Видишь воду, хотя всю отнюдь не видишь.
Ибо как бы ты увидел всю воду, когда она беспредельна для глаз твоих
И неудержима для рук твоих? - Сколько видно тебе, конечно, столько и видишь ты.
Если бы кто спросил тебя: видишь ли ты все моря?
Никоим образом, ответишь ты. А держишь ли все их в горсти?
Нет, скажешь ты, ибо как могу я держать их? Но если бы он снова спросил тебя:
Не вполне ли ты видишь их? - да, скажешь ты, нечто немногое вижу
И держу морскую воду. Итак, в то время, когда
Ты держишь руку в воде, имеешь в руке своей и все
В совокупности бездны, ибо они не разделены друг от друга;
И не все, но лишь немного воды.
Итак, по сравнению со всеми много ли ты имеешь?
Как бы каплю одну, скажи; но всех бездн ты не имеешь.
Так и я говорю тебе, что, имея, я ничего не имею.
Я нищ, хотя и вижу лежащее предо мною богатство;
Когда я насыщусь, тогда голоден; когда же беден, тогда богат;
Когда пью - жажду; и питье весьма сладко;
Одно вкушение его тысячекратно утоляет всякую жажду.
И я всегда жажду пить, пия совершенно без насыщения;
Ибо желаю удержать все и выпить, если бы возможно было,
Все вместе бездны; но так как это невозможно,
То я всегда жажду, говорю тебе, хотя в устах моих
Всегда находится вода, текущая, изливающаяся и омывающая.
Но, видя бездны, я вовсе не думаю, что пью нечто,
Желая удержать всю воду; и обильно опять имея
Всю всецело в руке своей, я всегда нищ,
Имея с малым количеством всю, конечно, в совокупности воду.
Итак, море - в капле, и в ней же опять бездны
Бездн в совокупности. Поэтому, имея одну каплю,
Я имею все в совокупности бездны. Капля же эта опять,
Которую, говорю тебе, приобрел я, вся нераздельна,
Неосязаема, совершенно неуловима, неописуема также,
Неудобозрима вовсе, или она и есть Бог весь.
Если же так и такова для меня эта Божественная капля,
То могу ли я думать, что всецело имею нечто? поистине, имея, я ничего не имею.
Скажу тебе снова об этом иначе: вот с высоты светит солнце;
Входя в лучи его, лучше же, обладая лучами,
Я бегом поднимаюсь вверх, чтобы приблизиться к солнцу.
Когда же, достаточно приблизившись, я думаю прикоснуться,
Луч ускользает из рук моих, и я тотчас ослепляюсь
И лишаюсь того и другого - и солнца и лучей.
Ниспав с высоты, я сижу и опять плачу,
Ища прежнего луча. Итак, когда я нахожусь в таком состоянии,
Он, луч, весь мрак ночи разняв, ко мне,
Как вервь, с высоты небесной нисходит.
Я тотчас хватаюсь за него, как за уловимый, и сжимаю, чтобы удержать,
Но он неудержим; однако же неуловимо
Я держу его и иду вверх. Итак,, когда таким образом восхожу я,
И лучи совосходят со мною. Превосходя небеса
И небеса небес, я опять вижу солнце.
Оно гораздо выше их, но бежит ли оно - не знаю,
Или стоит - не ведаю. Дотоле я иду, дотоле бегу
И между тем не могу достигнуть. Когда же я превосхожу высоты высот
И бываю, как мне кажется, превыше всякой высоты,
Лучи вместе с солнцем исчезают из рук моих,
И я, падая, несчастный, тотчас низвергаюсь во ад.
Таково дело, таково делание у духовных.
У них непрестанный бег сверху вниз и снизу вверх:
Когда упал, тогда бежит, когда бежит, то стоит;
Склонившись весь книзу, весь есть вверху,
Обтекая же небеса, снова утверждается внизу.
Начало этого течения конец есть, конец же - начало.
Совершенствование бесконечно, начало же это - опять конец.
Как же конец? - как сказал богословски Григорий:
Озарение есть конец - предел - всех вожделевающих**,
И Божественный свет - упокоение от всякого созерцания.
Поэтому достигший видения его упокоевается от всего
И отделяется от тварей, ибо он видит Творца их.
Видящий Его вне всего есть, один с Единым,
Ничего из всего не видя. Да молчит же то, что в нем,
Ибо оно неясно видится и отчасти познается.
Итак, ты поражен, услышав о том, что внутри видимого.
Если же ты поражен этим, то как не покажусь я тебе баснословом,
Изъясняя тебе то, что вне видимого? Ибо совершенно неизреченны
И невыразимы вовсе Божественные вещи и то, что в них.
Да и настоящее слово разве может быть любовию принуждаемо говорить
О вещах Божественных и человеческих? Поэтому, оставив Божественные вещи
И поведав тебе нечто из своих, переживаний, я в этом слове покажу тебе
Путь и закончу. Познай себя, что ты двояк,
И двоякие имеешь очи, чувственные и умные,
Так как два есть солнца и два также света,
Чувственный и умный. Если ты видишь их, как и создан ты
В начале, то будешь человеком; если же чувственное видишь,
А умного Солнца - отнюдь нет, то ты полумертв, конечно.
Полумертвый же и мертвый во всем бездействен.
Ибо если бездействен всяк не видящий чувственно,
То не тем ли более не видящий умного света мира?
Он мертв и хуже мертвого: мертвый ничего не чувствует,
Но какое мучение будет иметь умерший чувством?
Лучше же сказать: он будет как бы вечно умирающим в муках.
Но видящие Творца разве не пребывают живыми вне всего?
Да, они и вне всего живут, и среди всего суть,
И видимы бывают всеми, но не для всех видимы.
Ощущая настоящее, хотя и находятся они среди всего,
Но бывают вне всего, являясь превыше чувства к нему;
Сочетавшись с невещественным, они не ощущают чувственного,
Ибо очи их хотя и видят, но с нечувственным ощущением.
Каким образом? скажи мне, скоро скажи. - Как видящий огонь не обжигается,
Так и я вижу нечувственно. Ты видишь огонь, каков он,
И пламя, конечно, видишь, но не чувствуешь боли;
Но ты находишься вне его и, видя, не обжигаешься,
Однако видишь с ощущением. То же самое, пойми меня, испытывает
И видящий духовно, ибо ум его, созерцая все,
Рассуждает бесстрастно. Какую дивную красоту видит он!
Но без похоти. Итак, огонь есть красота,
Прикосновение - похоть; если ты не коснешься огня,
Как почувствуешь боль? - никоим образом.
Точно так же и ум: пока не возьмет худого желания, видя золото,
Будет смотреть на него совершенно как на грязь, и на славу не как на славу,
Но как на один из воздушных призраков,
И на богатство - как на сухие деревья в пустыне,
Долу лежащие вместо ложа. Но зачем пытаюсь я все это
Рассказывать и изъяснять? Если опытом не постигнешь,
То не можешь познать этого. Недоумевая же в познании, будешь говорить:
Увы мне, как не знаю я этого! Увы мне, скольких благ я лишаюсь
В неведении! и будешь стараться познать это,
Дабы называться гностиком (ведущим). Ибо если себя самого ты не знаешь,
Какого рода и каков ты, то как познаешь Творца?
Как назовешься верным? как даже человеком назовешься,
Будучи волом, или зверем, или подобным какому-либо бессловесному животному?
А то и хуже его будешь, не ведая Создавшего тебя.
Кто, не зная Его, посмеет сказать, что он разумен,
Не будучи таковым? ибо как разумен тот, кто лишен разума?
Лишенный же разума (слова) находится в разряде бессловесных.
Но упасенный людьми, он, конечно, будет спасен.
Если же не желает, но удаляется в горы и ущелья,
То добычею зверей будет, как заблудший ягненок.
Это делай и об этом, чадо, заботься, да не отпадешь.
Преподобный Симеон Новый Богослов (59, 184-194).
* Отсюда и до конца гимна преподобный Симеон снова, по-видимому, ведет речь
от своего лица, обращаясь по временам с разъяснениями к слушателю или читателю
и отвечая на предполагаемые его возражения и недоумения. - Примеч. пер.
** Преподобный Симеон разумеет здесь, вероятно, следующие слова Григория
Богослова: "где очищение, там озарение; озарение же есть исполнение
желания для стремящихся к предметам высочайшим..." (13, 258).
- Примеч. пер.
ТРОИЦА СВЯТАЯ
"...Да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную"
(Из литургии верных)
Старайтесь утвердиться в догматах Господа и апостолов, чтобы все, что вы ни делаете, обращать во благо плоти и духу, вере и любви, в Отце и Сыне и Святом Духе... Священномученик Игнатий Богоносец (113, 121).
Хотя Церковь рассеяна по всей вселенной, но от апостолов и учеников их Приняла веру во Единого Бога, Отца Вседержителя, и во Единого Иисуса Христа, Сына Божия, воплотившегося ради нашего спасения, и в Духа Святого, через пророков провозвестившего Домостроительство спасения. Приняв такую проповедь и такую веру, Церковь, как мы сказали, хотя и рассеяна по всему миру, тщательно сохраняет ее, как бы обитая в одном доме; одинаково верует этому, как бы имея одну душу и одно сердце, и согласно проповедует об этом, учит и передает, как бы имея единые уста. Хотя в мире бесчисленные наречия, но сила предания одна и та же. Святитель Ириней Лионский (113, 121).
Троица - существующая прежде веков, не от начала получившая бытие, но безначальная, вечная, нестареющая, бессмертная, бесконечная, неувеличивающаяся, неуничтожающаяся, неразрушимая... Святитель Иоанн Златоуст (43, 986).
Веруем в Единого Бога, единое начало, безначального, несозданного, нерожденного, как неподверженного гибели, так и бессмертного, вечного, беспредельного, неописуемого, неограниченного, бесконечно могущественного, простого, несложного, бестелесного, непреходящего, бесстрастного, постоянного, неизменяемого, невидимого, источник благости и справедливости, свет мысленный, неприступный, могущество, не исследуемое никакой мерой, измеряемое одной только собственной Его волей, ибо Он может все, что хочет (Пс. 134, 6). Веруем в могущество Создателя всех тварей - как видимых, так и невидимых,- содержащее и сохраняющее все, обо всем промышляющее, над всем властвующее и господствующее и повелевающее бесконечным и бессмертным Царством, не имеющее ничего противником, все наполняющее, ничем не обнимаемое, напротив того, само обнимающее все вместе и содержащее, и превосходящее, без осквернения проникающее во все существа и сущее далее всего, и удаленное от всякого существа, как пресущественное и сущее выше всего, пребожественное, преблагое, превышающее полноту, избирающее все Начала и Чины, находящееся выше и всякого Начала и Чина, выше сущности и жизни, и слова, и мысли. Веруем в Могущество, которое есть Сам Свет, Сама Благость, Сама Жизнь, Сама Сущность, так как оно не от другого имеет свое бытие или что-либо из того, что есть, но Само есть источник бытия для того, что существует: для того, что живет,- источник жизни, для того, что пользуется разумом,- разума, для всего - причина всяких благ; в Могущество, знающее все прежде рождения его. Веруем в единую Сущность, единое Божество, единую Силу, единую Волю, единую Деятельность, единое Начало, единую Власть, единое Господство, единое Царство, в трех совершенных Ипостасях и познаваемое, и приветствуемое единым поклонением, и представляющее Собою предмет как веры, так и служения со стороны всякой разумной твари; в Ипостасях, неслитно соединенных и нераздельно различаемых, что даже превосходит всякое представление. В Отца и Сына и Святого Духа, во имя Которых мы и крещены. Ибо так Господь заповедал апостолам крестить: "крестя их,- говорит Он,- во имя Отца и Сына и Святого Духа" (Мф. 28, 19). Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. СПб., 1894. Кн. 1, гл. 8, с. 13-15.
Бог Един по существу и
Троичен в Лицах
Единого Бога в Троице, Троицу в Единице почитаем, не сливая Ипостаси и не разделяя естество
Вера кафолическая в том, что Единого Бога в Троице и Троицу в Единице почитаем, не сливая Ипостаси и не разделяя существо. Иная есть Ипостась Отца, иная Сына, иная Святого Духа. Но Едино Божество Отца, Сына и Святого Духа, равна слава, соприсносущно величие. Каков Отец, таков Сын, таков и Дух Святой... это не три бога, но Един Бог-Отец никем не сотворен, не создан, не рожден; Сын рожден от Отца, не сотворен, не создан; Дух Святой не сотворен, не создан, не рожден, но от Отца исходит. И в этой Святой Троице ничто не первое или последнее, ничто большее или меньшее, но все три Ипостаси соприсносущны себе и равны. Святитель Афанасий Великий (113, 122).
Когда соединяем Троицу, не представляй себе как бы трех частей одного нераздельного (такое рассуждение злочестиво), но подразумевай неразлучное сопребывание Трех бестелесных совершенных. Ибо где присутствие Святого Духа, там и пришествие Христово, а где Христос, там несомненно присутствует и Отец (7, 330).
...Мы поклоняемся Отцу и Сыну и Святому Духу, разделяя личные свойства и соединяя Божество. Не смешиваем три (Ипостаси) в одно, чтобы не впасть в недуг Савеллия, и Единого не делим на три (сущности), разнородные и чуждые друг другу, чтобы не дойти до безумия Ария. Ибо для чего, как растение, скривившееся на одну сторону, изо всех сил перегибать в противоположную сторону, пытаясь исправить кривизну кривизною, а не довольствоваться тем, чтобы, выпрямив только до середины, остановиться в пределах благочестия? Когда же говорю о середине, подразумеваю Истину, которую одну и должно иметь в виду, отвергая как неуместное смешение, так и еще более нелепое разделение. Ибо в одном случае, из страха многобожия сократив понятие о Боге в одну Ипостась, оставим у себя одни голые имена, признавая, что один и тот же есть и Отец, и Сын, и Святой Дух и утверждая не столько то, что все Они одно, сколько то, что каждый из Них ничто: потому что, переходя и переменяясь друг в друга, перестают уже быть тем, что Они сами в Себе. А в другом случае, разделяя Божество на три сущности, или, если будем считать их (по Ариеву, прекрасно так называемому, безумию) одну другой чуждой, неравной и отдельной, или безначальной, не соподчиненной и, так сказать, противоположной, то предадимся иудейской скудости, ограничив Божество одним нерожденным, и впадем в противоположное, но равное первому зло, предположив три начала и трех богов, что еще нелепее предыдущего. Святитель Григорий Богослов (12, 167-168).
В трех Светах - одно Естество неподвижно. Единица не бесчисленна, потому что покоится в трех Добротах. Троица не в равной мере досточтима, потому что Естество нерассекаемо. В Божестве Единица, но тричисленны Те, Которым принадлежит Божество, Каждый есть Единый Бог, если именуем Одного. И опять Един Бог безначальный, из Которого богатство Божества, когда слово упоминает о Трех; в первом случае проповедуется смертным досточтимость трех Светов, во втором - мы славим Пресвятое Единодержавие, а не восхищаемся многоначальным собором богов. Ибо... многоначалие есть то же, что и совершенное безначалие, находящееся во взаимной борьбе. А борьба предполагает раздор, а раздор быстро ведет к разрушению. Поэтому многоначалие да будет как можно дальше и от Божества. Тремя богами можно было бы назвать тех, которых разделяли бы между собою время, или мысль, или держава, или хотение, так, что каждый никогда бы не был тождествен с прочими, но всегда находился с ними в борьбе. Но у нашей Троицы - одна слава, одна держава, а через это не разрушается и единичность, которой великая слава в единой гармонии Божества (14, 224).
Как наша душа, принадлежа к роду духовных существ, рождает из себя бесчисленное множество мыслей и однако через действие мышления не делится в существе своем, и не только не терпит оскудения от множества мыслей, но еще более обогащается ими; и как произносимое и свойственное всем нам слово, не отделяясь от производящей его души, в то же время всецело сообщается душам слушающих, так что присущее и произведшей его душе, и слушателям более способствует их взаимному соединению, чем разделению; подобным же образом представляй себе, что и Сын не отделен от Отца, и Дух Святой от Сына, как неотделима мысль от ума. Как невозможно какое-либо деление и разъединение между умом, мыслью и душою, так нельзя представить себе никакого деления и разъединения между Святым Духом и Спасителем и .Отцом (113, 123).
Не успею помыслить о Едином, как озаряюсь Тремя. Не успею разделить Трех, как возношусь к Единому. Когда представляется мне Единое из Трех, считаю это целым; Оно наполняет мое зрение, а большее убегает от взора. Не могу объять Его величие, чтобы к оставшемуся прибавить большее. Когда соединю в умосозерцании Трех, вижу Единое Светило, не умея разделить или измерить соединенного Света. Святитель Григорий Богослов (13, 316).
По понятию сущности, Сущий - Един, почему и Владыка узаконил взирать на единое имя, а по отличительным свойствам, служащим к познанию Ипостасей, вера в Него делится на веру в Отца и Сына и Святого Духа, неотлучно разделяемых и неслиянно соединяемых. Ибо, когда услышим слово "Отец", дадим в себе место той мысли, что имя это не только само по себе разумеется, но означает собою и отношение к Сыну... Поэтому, познав Отца, тем самым именем научены мы и вере в Сына. Поэтому так как Божество по естеству то, что Оно есть, и, каково Оно есть, таково всегда, а не когда-либо стало тем, что Оно теперь, и не будет когда-либо чем-то таким, что не есть теперь. Отцом же наименован в Писании Истинный Отец, а вместе с Отцом является и Сын, то неизбежно веруем, не допуская никакого превращения или изменения в Естестве: что Он теперь, тем непременно был и всегда... О Божием и Пречистом Естестве не позволительно сказать, что Оно не всегда прекрасно. Ибо если не всегда было тем, что Оно теперь, то, конечно, превратилось из лучшего в худшее или из худшего в лучшее, но равно нечестиво то и другое, сказанное о Божием Естестве. Божество не допускает превращения и изменения. Все, что есть прекрасного и доброго, всегда представлялось в Источнике прекрасного. Прекрасен же и выше всего прекрасного Единородный Бог, "сущий в недре Отчем" (Ин. 1, 18)... Сын, Который в Отце... всегда есть То, что Он есть, потому что Божество по Естеству не допускает приращения и вне Себя не имеет какого-либо иного блага, по причастии которого приобрело бы большее, но всегда одинаково... и если что блаженно, пречисто и истинно благо, то непременно уже есть вокруг Него и в Нем. Поэтому несомненно, что не вследствие приобретения присущ Ему Дух Благой и Святой Дух Правый, Владычний, Животворящий, Содержащии и Освещающий всю тварь, Который "все... производит... как Ему угодно" (1 Кор. 12, 11), так что невозможно и представить какого-либо промежутка между Помазанником и Помазанием... или между Премудростью и Духом Премудрости, или между Истиною и Духом Истины, или между Силою и Духом Силы, но как в Отце от вечности умопредставляется Сын, Который есть Премудрость, и Истина, и Совет, и Крепость, и Ведение, и Разум, так и в Сыне от вечности умопредставляется Дух Святой, Который есть Дух Премудрости, и Истины, и Совета, и Разума, и все прочее, чем является и именуется Сын. Поэтому-то говорим, что соединенно и вместе раздельно предана святым ученикам эта тайна благочестия, а именно: что должно веровать во имя Отца и Сына и Святого Духа, ибо особенность Ипостасей ясной и неслиянной делает нераздельность Лиц. Одно же имя, поставленное в изложении веры, ясно объясняет нам единство сущности Лиц, в Которые веруем,- Отца и Сына и Святого Духа. Ибо по этим именам познаем не разность Естества, но одни свойства, служащие к познанию Ипостасей, по Которым знаем, что Отец не Сын, и Сын не Отец, или Отец или Дух Святой - не Сын; но каждое Лицо познается по особой отличительной черте Ипостаси, в неопределенном совершенстве, само по себе представляемое и не отделяемое от Лица, с Ним соединенного. Святитель Григорий Нисский (21, 267, 269-270).
Для меня и для всякого верующего остается твердым тот догмат благочестия, что, где представляется говорящим один Отец, там подразумеваются вместе и Сын и Дух Святой; где говорит Сын, там и власть Отца; где действует Дух Святой, там действует и Отец - не разделяется слава Святой Троицы, как не разделяется и учение Истины (40, 726).
Никто не разделяет Отца и Сына и Святого Духа - ни время, ни протяженность времени. Прежде веков Отец, прежде веков Сын, так как Он сотворил века, прежде веков Дух Святой. Никогда не разделяется природа, никогда не разделяется сила; внимай тщательно: царствует Отец, царствует Сын, царствует Дух Святой. Святитель Иоанн Златоуст (40, 831).
Все православные истолкователи тайн Ветхого и Нового Завета... писавшие о Троице, которая есть Бог, учили, согласно с Писанием, тому, что Отец и Сын и Святой Дух, по нераздельному равенству одного и того же существа, составляют Божеское Единство и потому - не три бога, но Единый Бог. Блаженный Августин (113, 121).
Говорим же, что каждое из трех Лиц имеет совершенную Ипостась, для того чтобы нам не понять совершенной природы за одну, сложенную из трех несовершенных, но за единую простую сущность в трех совершенных Ипостасях, которая - выше и впереди совершенства. Ибо все, составленное из несовершенного, непременно есть сложно. Но невозможно, чтобы произошло сложение из совершенных Ипостасей. Потому и не говорим о виде из Ипостасей, но - в Ипостасях. Сказали же: "из несовершенного", то есть что не сохраняет вида вещи, совершаемой из этого. Ибо камень, и дерево, и железо - каждое само по себе совершенно по своей природе; по отношению же к совершаемому из них жилищу каждое несовершенно, ибо каждое из них само по себе не есть дом.
Поэтому исповедуем, конечно, совершенные Ипостаси, чтобы не помыслить о сложении в Божественной природе. Ибо сложение - начало раздора. И опять, говорим, что три Ипостаси находятся одна в другой, чтобы не ввести множества и толпы богов. Через три Ипостаси понимаем несложное и неслиянное, а через единосущие и бытие Ипостасей одной в другой - и тождество как воли, так и деятельности, и силы, и могущества, и, чтобы так мне сказать, движения; понимаем неразделимое и бытие Единого Бога. Ибо поистине: Один Бог - Бог и Слово и Дух Его. Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. СПб., 1894. Кн. 1, гл. 8, с. 23.
Один только Отец - нерожден... Один только Сын - рожден... Один только Дух Святой - исходящ...
Отец и Сын и Святой Дух - несотворенное естество, владычественное достоинство, естественная благость. Отец - начало всего, причина бытия сущности, корень живущих. От Него произошел Источник жизни, Мудрость, Сила, Образ невидимого Бога - рожденный от Отца Сын, живое Слово, сущий Бог и сущий у Бога; Сущий, а не происшедший, существующий прежде веков, а не обретенный впоследствии. Сын, а не стяжание; Производящий, а не произведение; Творец, а не творение; сущий всем тем, чем является Отец. Святитель Василий Великий (7, 223).
Един Бог, Отец живого Слова, самосущей Премудрости, Силы и Образа Вечного, совершенный Родитель Совершенного, Отец Единородного Сына. Един Господь, Единый от Единого, Бог от Бога, Образ и Выражение Божества; Слово действенное. Мудрость, содержащая состав всего, и Сила, зиждущая творение; Истинный Сын Истинного Отца, невидимый - невидимого, нетленный - нетленного, бессмертный - бессмертного, вечный - вечного.
И Един Дух Святой, от Бога (Отца) исходящий и через Сына явившийся (людям), жизнь в котором - первопричина живущих. Святой Источник, Святыня, подающая освещение. Им является Бог Отец, Который над всем и во всем, и Бог Сын, через Которого все. Троица совершенная, славой и вечностью и царством нераздельная и неразлучная. Поэтому нет в Троице ни сотворенного, ни служебного, ни привходящего, чего не было бы прежде и что вошло бы после: ни Отец никогда не был без Сына, ни Сын без Духа, но Троица непреложная, неизменная и всегда одна и та же. Святитель Григорий Неокесарийский (113, 123).
Веруем во Единого нерожденного Бога Отца,
Вседержителя, Творца всему видимому и невидимому, имеющего бытие от Себя. И во
Единого Единородного - Слово, Премудрость, Сына, безначально и превечно от Отца
рожденного,- не устно и мысленно произносимое слово, не излияние Совершенного,
не часть и не отпрыск бесстрастного Естества, но Сына самосовершенного, живого
и действенного; истинный, равночестный и равнославный Образ Отца; ибо сказано,
что такова воля Отца, чтобы "все чтили Сына, как чтут Отца" (Ин. 5,
23); Бога истинного от Бога истинного, как говорит Иоанн в соборных посланиях:
"и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и
жизнь вечная" (1 Ин. 5, 20); Вседержителя от Вседержителя; ибо над чем
начальствует и чем обладает Отец, над всем тем начальствует и всем тем обладает
и Сын, Всецелый от Всецелого, подобный Отцу, как говорит Господь:
"Видевший Меня, видел Отца" (Ин. 14, 9). Рожден же Он неизреченно и
непостижимо: "род Его кто изъяснит?" (Ис. 53, 8). Иначе сказать:
никто. И при скончании веков низшел из недр Отчих, и от Пречистой Девы Марии воспринял
нашего человека, Христа Иисуса, Которого по собственному изволению предал за
нас на страдание, как говорит Господь: никто не отнимает душу Мою у Меня:
"Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее" (Ин. 10, 18).
По этому-то человеку, распятый и умерший за нас, воскрес Он из мертвых и
вознесся на Небеса. Созданный для нас "началом пути" (Притч. 8, 22),
пребывая на земле, показал нам во тьме свет, спасение от заблуждения, жизнь из
мертвых и вход в рай, из которого Адам изгнан и в который снова вошел через
разбойника, как сказал Господь: "ныне же будешь со Мною в раю" (Лк.
23, 43), в который восходил и Павел,- показал вхождение на Небеса, "куда
предтечею за нас вошел" Господний человек (Евр. 6, 20), в котором будет
судить живых и мертвых.
Равно веруем и в Духа Святого, все испытующего, "и глубины Божии" (1
Кор. 2, 10), анафематствуя все учения, противные этому... Не представляем себе
Сына-Отца, подобно савеллианам называя Его односущим, а не Единосущным и тем
отрицая бытие Сына. Не приписываем Отцу способного к страданиям тела, какое
понес на Себе Сын для спасения всего мира. Три Ипостаси должны быть
представляемы нераздельными между собою, как о людях представляем телесно,
чтобы и нам, подобно язычникам, не ввести многобожия; но представляй как бы
реку, которая, исходя из истока, не отделяется от него, хотя здесь два вида и
два имени. Ибо Отец - не Сын, и Сын - не Отец, потому что Отец есть Отец Сыну,
и Сын есть Отчий Сын. Как исток - не река, и река - не исток, но тот и другая
суть одна и та же вода, из истока льющаяся в реку, так и Божество от Отца
неизлиянно и неотлучно пребывает в Сыне, как Господь говорит: "Я исшел от
Отца... и иду к Отцу" (Ин. 16, 28). "Сущий в недре Отчем" (Ин.
1, 18) всегда у Отца; и в лоне Отчем никогда не истощалось Божество Сына, ибо
сказано: "от века я [Премудрость] помазана, от начала, прежде бытия
земли" (Притч. 8, 23). Не представляем себе творением, или созданием, или
из не сущего происшедшим Творца вселенной Бога, Сына Божия, Сущего от Сущего,
Единого от Единого, потому что превечно рождена от Отца, равна Ему Слава и
Сила; ибо кто видел Сына, тот видел и Отца. Все сотворено через Сына, но сам Он
- не творение, как говорит Павел о Господе: "Им создано все, что на
небесах и что на земле... и Он есть прежде всего" (Кол. 1, 16-17). Не
говорит, что прежде всего сотворен, но "есть прежде всего"; и слово
"создано" относит к слову "все", а выражение "есть
прежде всего" прилагает к одному Сыну.Итак, Он по естеству есть
Совершенное от Совершенного Рождение, рожденное "прежде холмов"
(Притч. 8, 25), то есть прежде всякой словесной и разумной сущности; как и в
другом месте Павел называет Его рожденным "прежде всякой твари" (Кол.
1, 15); но, назвав перворожденным, показывает этим, что Он - не тварь, а
Рождение Отца; ибо странно о Божестве Его употребить слово "тварь".
Все сотворено Отцом через Сына; один Сын превечно рожден от Отца; потому рожден
прежде всякой твари Бог Слово, Неизменный от Неизменного.
Тело, которое Он ради нас понес на Себе, есть
тварь. О Нем говорит Иеремия, по переводу Семидесяти толковников: "созда
Господь спасение в насаждение ново: в немже спасении обыдут человецы"
(Иер. 31, 22); а у Акилы* то же изречение звучит так: создаст Господь новое в
жене. Созданное же в насаждение нам спасение новое, а не древнее, при нас, а не
при живших прежде нас - есть Иисус как Спаситель, сделавшийся человеком; имя же
Иисус переводится иногда словом "спасение" и иногда - словом
"Спаситель". Спасение от Спасителя точно так же, как освещение от
света. Итак, Спасителем созданное спасение есть новое, как говорит Иеремия:
"созда нам спасение ново" и как это выражает Акила: создаст Господь
новое в жене, то есть в Марии, потому что ничего нового не создано в жене,
кроме Тела Господня, рожденного от Девы Марии без плотского общения, как и в
Притчах от Лица Иисусова говорится: "Господь имел меня началом пути Своего
прежде созданий Своих" (Притч. 8, 22); не сказано же: прежде дел создал
Меня, чтобы изречения этого кто не принял о Божестве Слова. Итак, оба изречения
написаны об Иисусе, относительно к Его Телу. Ибо в начало путей создан
Господний человек, которого Он нам явил во спасение, "потому что через
Него... имеем доступ к Отцу" (Еф. 2, 18). Он есть путь, приводящий нас к
Отцу, а путь есть нечто телесно видимое; и это есть Господний человек.
Все сотворило Божие Слово, Само будучи не творением, но Рождением, потому что в
числе тварей ничего не сотворило равного или подобного Себе. Рождать - прилично
Отцу, а творить - художнику. Произведение и творение есть Тело, которое ради
нас понес на Себе Господь, "Который сделался для нас,- как говорит Павел,-
премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением" (1 Кор. 1,
30), хотя Слово - прежде нас и прежде всякой твари, и было, и есть Отчая
Премудрость.
Святой же Дух, исходя от Отца, всегда пребывает в руках посылающего Отца и носящего Сына, и Им Он все наполняет. Отец, имея бытие от Себя, как мы сказали, родил Сына, а не создал, родил, как реку от истока, как растение от корня, как сияние от света, все это видим в природе нераздельным. Через Него Отцу слава, держава и величие прежде всех веков и во все веки веков! Святитель Афанасий Великий (2, 264-267).
* Акила (Аквила) (II в.) - переводчик Ветхого Завета на греческий язык. Иудей-прозелит. Перевод Библии был сделан им в соответствии с раввинистическими толкованиями, направленными против пророческих свидетельств о Христе в переводе 70 толковников (Септуагинте - III в. до Р.X.).
Не следует быть таким почитателем Отца, чтобы
отнимать у Него свойство быть Отцом. Ибо чьим будет Отцом, когда отстраним и
отчуждим от Него вместе с творением и естество Сына? Не должно быть и таким
христолюбцем, чтобы даже не сохранить у Него свойства быть Сыном. Ибо чьим
будет Сыном, если не относится к Отцу, как Виновнику? Не должно в Отце умалять
достоинства быть началом принадлежащего Ему как Отцу и Родителю. Ибо будет
началом чего-то низкого и недостойного, если он не Виновник Божества,
созерцаемого в Сыне и Духе. Не нужно все это, когда надо и соблюсти веру в
Единого Бога, и исповедовать три Ипостаси, или три Лица, притом каждое с личным
Его свойством. Соблюдется же, по моему рассуждению, вера в Единого Бога, когда
и Сына и Духа будем относить к Единому Виновнику (но не слагать и не смешивать
с Ним); относить как по одному и тому же (назову так) движению и хотению
Божества, так и по тождеству сущности. Соблюдется вера и в три Ипостаси, когда
не будем вымышлять никакого смешения или слияния, вследствие которых у
чествующих более, чем должно, одно могло бы уничтожить все. Соблюдутся и личные
свойства, когда будем представлять и нарицать Отца безначальным и началом
(началом как Виновника, как источник, как присносущный Свет), а Сына - нимало
не безначальным, однако и началом всяческих.
Когда говорю - началом, ты не привноси времени, не ставь чего-либо среднего
между Родившим и Рожденным, не разделяй естества неправильным вложением чего-то
между совечными и сопребывающими. Ибо если время старше Сына, то, без сомнения.
Отец стал Виновником времени прежде, нежели - Сына. И как был бы Творцом времен
Тот, Кто сам под временем? Как был бы Он Господом всего, если время Его
опережает и Им обладает? Итак, Отец безначален, потому что ни от кого иного,
даже от Себя Самого, не заимствовал бытия*. А Сын, если представляешь Отца
Виновником, не безначален (потому что началом Сыну Отец как Виновник); если же
представляешь себе начало по отношению ко времени - безначален (потому что
Владыка времен не имеет начала во времени).
А если из того, что тела существуют во времени, заключишь, что и Сын должен подлежать времени, то бестелесному припишешь и тело. И если на том основании, что рождающееся у нас прежде не существовало, а потом приходит в бытие, станешь утверждать, что и Сыну надлежало из небытия прийти в бытие, то уравняешь между собою несравнимое - Бога и человека, тело и бестелесное. В таком случае Сын должен и страдать, и разрушаться подобно нашим телам. Ты из рождения тел во времени заключаешь, что и Бог так рождается, а я заключаю, что Он рождается не так, из того самого, что тела так рождаются. Ибо что не сходно по бытию, то не сходно и в рождении; разве допустишь, что Бог и в других отношениях подлежит законам вещества, например, страдает и скорбит, жаждет и алчет и терпит все, свойственное как телу, так вместе и телу и бестелесному. Но этого и не допускает твой ум, потому что у нас слово о Боге. Поэтому и рождение допускай не иное, как Божеское.
Но спросишь: если Сын рожден, то как рожден?
Отвечай прежде мне, неотступный совопросник: если Он сотворен, то как сотворен?
А потом и меня спрашивай: как Он рожден? Ты говоришь: "И в рождении
страдание, как страдание в сотворении. Ибо без страдания ли бывает составление
в уме образа, напряжение ума и разложение единого на части? И рождение
происходит во времени, как творимое созидается во времени. И здесь место, и там
место. И в рождении возможна неудача, как в сотворении бывает неудача (у вас
слышал я такое умствование), ибо часто "руки не выполняли того, что
предначертал ум". Но и ты говоришь, что все составлено словом и хотением.
"Он сказал,- и сделалось; Он повелел,- и явилось" (Пс. 32, 9). Когда
же утверждаешь, что создано все Божиим словом, тогда вводишь уже не
человеческое творение. Ибо никто из нас производимого им не совершает словом.
Иначе не было бы для нас ничего ни высокого, ни трудного, если бы стоило только
сказать, и за словом следовало исполнение дела. Поэтому если Бог созидаемое Им
творит словом, то у Него не человеческий образ творения. И ты или укажи мне
человека, которой бы совершил что-нибудь словом, или согласись, что Бог творит
не как человек. Предначертай по воле своей город, и пусть явится у тебя город.
Пожелай, чтобы родился у тебя сын, и пусть явится младенец. Пожелай, чтобы
совершилось у тебя что-либо другое, и пусть желание обратится в самое дело.
Если же у тебя не следует ничего такого за хотением, между тем как в Боге
хотение есть уже действие, то ясно, что иначе творит человек и иначе - Творец
всего - Бог. А если Бог творит не по-человечески, то как же требуешь, чтобы Он
рождал по-человечески? Ты некогда не был, потом начал бытие, а после и сам
рождаешь, и таким образом приводишь в бытие то, что не существовало, или (скажу
тебе нечто более глубокомысленное), может быть, и сам ты производишь не то, что
не существовало. Ибо и Левий, как говорит Писание, "был еще в чреслах
отца" (Евр. 7, 10), прежде нежели произошел на свет. И никто да не
уловляет меня на этом слове: я не говорю, что Сын так произошел от Отца, как
существовавший прежде в Отце и после уже приходящий в бытие; не говорю, что Он
сперва был несовершен, а потом стал совершенным, каков закон нашего рождения.
Делать такие привязки свойственно людям неприязненным, готовым нападать на
всякое произнесенное слово. Мы не так умствуем; напротив того: исповедуя, что
Отец имеет бытие нерожденно (а Он всегда был, и ум не может представить, чтобы
когда-либо не было Отца), исповедуем вместе, что и Сын был рожден, так что
совпадают между собою и бытие Отца, и рождение Единородного, от Отца сущего, и
не после Отца, разве допустим последовательность в одном только представлении о
начале, и о начале, как о Виновнике (не раз уже возвращаю к тому же слову
косность и чувственность твоего разумения).
Но если без пытливости принимаешь рождение (когда так должно выразиться) Сына,
или Его самостоятельность, или пусть изобретет кто-нибудь для этого другое,
более свойственное предмету речение (потому что умопредставляемое и изрекаемое
превосходит способы моего выражения), то не будь пытлив и касательно исхождения
Духа. Достаточно для меня слышать, что есть Сын, что Он от Отца, что иное Отец,
иное Сын; не любопытствую об этом более, чтобы не подпасть тому же, что бывает
с голосом, который от чрезмерного напряжения прерывается, или со зрением,
которое ловит солнечный луч. Чем кто больше и подробнее хочет видеть, тем
больше повреждает чувство, и в какой мере рассматриваемый предмет превышает
возможности зрения, в такой человек теряет самую способность зрения, если
захочет увидеть целый предмет, а не такую часть его, какую мог бы рассмотреть
без вреда. Ты слышишь о рождении - не допытывайся знать, каков образ рождения.
Слышишь, что Дух исходит от Отца - не любопытствуй знать, как исходит. Святитель
Григорий Богослов (12, 168-173).
* Если бы Отец происходил Сам от Себя, то мог бы Он быть отделяем Сам от Себя, так что в одном могли бы мы представлять двух - одного предсуществовавшего и другого из Него происходящего. - Примеч. ред.
Веруем в Единого Отца, начало всего и причину, не от кого-либо рожденного, но Такого, Который один только есть безвиновен и нерожден; в Творца всего, конечно, но в Отца по естеству одного только Единородного Сына Его, Господа же и Бога, и Спасителя нашего Иисуса Христа, и в Изводителя Все святого Духа. И во Единого Сына Божия, Единородного, Господа нашего Иисуса Христа, рожденного от Отца прежде всех веков, в Свет от Света, Бога Истинного от Бога Истинного, рожденного, не сотворенного, Единосущного Отцу, через Которого произошло все. Говоря о Нем: прежде всех веков, мы показываем, что рождение Его безлетно и безначально, ибо не из не сущего приведен в бытие Сын Божий, "сияние славы и образ ипостаси" Отца (Евр. 1, 3), живая премудрость и сила (1 Кор. 1, 24), Слово ипостасное, существенный, и совершенный, и живой "образ Бога невидимого" (Кол. 1, 15), но Он всегда был с Отцом и в Нем, рожденный от Него вечно и безначально. Ибо не существовал когда-либо Отец, когда не было бы и Сына, но вместе - Отец, вместе - Сын, от Него рожденный. Ибо не мог бы быть назван Отцом Тот, Кто лишен Сына. А если Он существовал, не имея Сына, то не был Отцом; и если после этого получил Сына, то после этого сделался и Отцом, прежде этого не будучи Отцом, и из положения, в котором Он не был Отцом, изменился в такое, в котором Он сделался Отцом, что говорить - хуже всякого богохульства. Ибо невозможно сказать о Боге, что Он лишен естественной способности к рождению. Способность же к рождению - это рождать из самого себя, то есть из собственной сущности, подобного по природе.
Итак, относительно рождения Сына нечестиво говорить, что в середине (между рождением и нерождением Его.) протекло время и что бытие Сына наступило после Отца. Ибо мы говорим, что рождение Сына - от Него, то есть из природы Отца. И если мы не допустим, что искони вместе с Отцом существовал рожденный от Него Сын, то введем изменение Ипостаси Отца, так как, не будучи Отцом, Он стал Отцом после, ибо тварь, если и произошла после этого, однако произошла не из существа Бога, а приведена в бытие из не сущего волей и силой Его, и изменение не касается естества Божия. Ибо рождение состоит в том, что из существа рождающего выводится рождаемое, подобное по существу. Творение же и произведение состоит в том, чтобы извне и не из существа того, кто творит и производит, произошло творимое и производимое, совершенно не подобное по существу.
Следовательно, в Боге, Который один только
бесстрастен, и неизменяем, и непреложен, и всегда существует одинаковым
образом, бесстрастно и рождение, и творение; ибо, будучи по природе бесстрастен
и постоянен, как простой и несложный, не склонен по природе терпеть страсть или
течение ни в рождении, ни в творении, и не нуждается ни в чьем содействии; но
рождение - безначально и вечно, будучи делом природы и выходя из Его существа,
чтобы Рождающий не потерпел изменения, и чтобы не было Бога первого и Бога
позднейшего, и чтобы Он не получил приращения. Творение же в Боге, будучи делом
воли, не совечно Богу, так как то, что выводится в бытие из не сущего, по
природе не способно быть совечным безначальному и всегда сущему. Следовательно,
подобно тому как не одинаковым образом производят человек и Бог, ибо человек не
выводит ничего в бытие из не сущего, но то, что делает, делает из раньше существовавшего
вещества, не только пожелав, но и прежде обдумав и представив в уме имеющее
быть, потом, потрудившись и руками и перенеся утомление и изнурение, а часто и
не достигнув цели, когда усердное делание не окончилось, как он желает; Бог же,
только восхотев, вывел все из не сущего в бытие,- так не одинаковым образом и
рождают Бог и человек. Ибо Бог, будучи безлетным, и безначальным, и
бесстрастным, и свободным от течения, и бестелесным, и единым только, и
бесконечным, также и рождает безлетно, и безначально, и бесстрастно, и без
истечения, и вне сочетавания; и непостижимое Его Рождение не имеет ни начала,
ни конца. И рождает безначально потому, что Он неизменен, а без истечения
потому, что бесстрастен и бестелесен; вне сочетавания как опять потому, что бестелесен,
так и потому, что Он один только есть Бог, не нуждающийся в другом; бесконечно
же и непрестанно потому, что Он безначален, и безлетен, и бесконечен, и всегда
существует одинаковым образом. Ибо что безначально, то и бесконечно, а что
бесконечно по благодати, то никак не безначально, как, например, Ангелы.
Поэтому всегда сущий Бог рождает Свое Слово, Которое - совершенно, без начала и
без конца, чтобы не рождал во времени Бог, имеющий высшие времени и природу, и
бытие. А что человек рождает противоположным образом, ясно, так как он подлежит
рождению, и гибели, и течению, и увеличению, и облечен телом, и в своей природе
имеет мужской пол и женский. Ибо мужской пол нуждается в помощи женского. Но да
будет милостив Тот, Который выше всего и Который превосходит всякое разумение и
понимание!
Итак, Святая Кафолическая и Апостольская Церковь излагает учение вместе об Отце
и вместе о Единородном Сыне Его, от Него рожденном безлетно и без истечения, и
бесстрастно, и непостижимо, как знает один только Бог всего; подобно тому как
существуют: одновременно огонь и одновременно происходящий от него свет, и не
сначала огонь и после этого свет, но вместе; и как свет, всегда рождающийся из
огня, всегда в нем находится, никаким образом не отделяясь от него, так и Сын рождается
от Отца, вовсе не разлучаясь с Ним, но всегда в Нем пребывая. Однако свет,
рождающийся от огня неотделимо и в нем всегда пребывающий, не имеет своей
собственной ипостаси по сравнению с огнем, ибо он есть природное качество огня.
Единородный же Сын Божий, рожденный от Отца нераздельно и неразлучно и в Нем
всегда пребывающий, имеет Свою собственную Ипостась сравнительно с Ипостасью
Отца.
Итак, Сын называется Словом и сиянием потому, что рожден от Отца без сочетавания, и бесстрастно, и бездетно, и без истечения, и нераздельно. Сыном же и образом Отеческой Ипостаси - потому, что Он совершенен и ипостасен и во всем равен Отцу, кроме нерождаемости. Единородным же - потому, что Он один только от одного только Отца единственным образом рожден. Ибо нет и другого рождения, которое уподобляется рождению Сына Божия, так как нет и другого Сына Божия. Ибо хотя и Дух Святой исходит от Отца, но исходит не по образу рождения, но по образу исхождения. Это - иной образ происхождения, и непостижимый и неведомый, подобно тому как и рождение Сына. Поэтому и все, что имеет Отец, принадлежит Ему, то есть Сыну, кроме нерождаемости, которая не показывает различия существа, не показывает и достоинства, но образ бытия; подобно тому как и Адам, который не рожден, ибо он - создание Божие, и Сиф, который рожден, ибо он - сын Адама, и Ева, которая вышла из ребра Адамова, ибо эта не была рождена, различаются друг от друга не по природе, ибо они суть люди, но по образу происхождения. ...Они созданы Творцом, будучи приведены в бытие Словом Его, но не рождены, так как прежде не существовало другого однородного, из которого они могли бы быть рождены.
Итак, если иметь в виду первое значение, то три Пребожественные Ипостаси Святого Божества участвуют в несозданности, ибо они - единосущны и несотворенны. Если же иметь в виду второе значение, то никоим образом, ибо один только Отец - нерожден, потому что бытие у Него не есть от другой Ипостаси. И один только Сын - рожден, ибо Он безначально и бездетно рожден из существа Отца. И один только Дух Святой - исходящ, не рождаемый, но исходящий из существа Отца (Ин. 15, 26). Хотя так учит Божественное Писание, однако образ рождения и исхождения - непостижим.
Но должно знать и то, что имя Отечества и Сыновства и Исхождения не от нас перенесено на блаженное Божество, а, напротив, нам передано оттуда, как говорит божественный апостол: "Для сего преклоняю колени мои пред Отцем... от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле" (Еф. 3, 14-15).
Если же говорим, что Отец - начало Сына и больше Его, то не показываем, что Он первенствует над Сыном по времени или природе (Ин. 14, 28), ибо через Него Отец "веки сотворил" (Евр. 1, 2). Не первенствует и в каком-либо другом отношении, если не относительно причины, то есть потому, что Сын рожден от Отца, а не Отец от Сына, и потому, что Отец естественным образом - причина Сына; подобно тому как не говорим, что огонь выходит из света, но, что лучше, свет - из огня. Итак, всякий раз, как услышим, что Отец - начало и больше Сына, то да разумеем это в смысле причины. И подобно тому как не говорим, что огонь принадлежит другой сущности и свет - иной, так нельзя говорить и того, что Отец - другой сущности и Сын - иной, но - одной и той же самой. И подобно тому как говорим, что огонь сияет через выходящий из него свет, и не полагаем, со своей стороны, что служебным органом, огня является проистекающий из него свет, а лучше - естественной силой, так говорим и об Отце, что все, что Он делает, делает через Единородного Сына Его, не как через служебный орган, но - естественную и ипостасную силу. И подобно тому как говорим, что Огонь освещает, и опять говорим, что свет огня освещает, так и все, что творит Отец, и "Сын творит также" (Ин. 5, 19). Но свет не имеет существования, отдельного по сравнению с огнем; Сын же есть совершенная Ипостась, неотдельная от Отеческой Ипостаси, как выше. мы показали. Ибо невозможно, чтобы среди твари был найден образ, во всем сходно показывающий в себе самом свойства Святой Троицы. Ибо сотворенное - и сложное, и скоротечное, и изменчивое, и описуемое, и имеющее внешний вид, и тленное - каким образом ясно покажет свободную от всего этого пресущественную Божественную сущность? А ясно, что вся тварь одержима большими, чем эти, состояниями, и вся она по своей природе подлежит уничтожению.
Веруем равным образом и в Духа Святого, Господа Животворящего, от Отца исходящего и в Сыне почивающего, с Отцом и Сыном поклоняемого и славимого, как и Единосущного, и совечного; Духа - от Бога, Духа правого, владычествующего, Источник мудрости, и жизни, и освящения; Бога с Отцом и Сыном сущего и называемого: несотворенного, Полноту, Творца, все держащего, все совершающего, всесильного, бесконечно могущественного, неограниченно господствующего над всей тварью, не подчиненного ничьей власти; в Духа - боготворящего, не боготворимого; наполняющего, не наполняемого; восприемлемого, не восприемлющего; освящающего, не освящаемого; Утешителя, как приемлющего неотступные мольбы всех; во всем подобного Отцу и Сыну; от Отца исходящего и через Сына раздаваемого, и воспринимаемого всей тварью, и через Себя Самого творящего, и осуществляющего все без изъятия, и освящающего, и содержащего; ипостасного, существующего в Своей собственной Ипостаси, Который не отделяется и не расстается с Отцом и Сыном и имеет все, что имеет Отец и Сын, кроме нерождаемости и рождения. Ибо Отец - безвиновен и нерожден, потому что не есть от кого-либо, так как бытие имеет от Самого Себя, и из того, что только имеет, ничего не имеет от другого; напротив того. Он Сам есть для всего начало и причина того образа, как оно от природы существует. Сын же от Отца - по образу рождения; а Святой Дух и Сам также от Отца, но не по образу рождения, а по образу исхождения. И что, конечно, есть различие между рождением и исхождением, мы узнали, но какой образ различия, никак не знаем. Но и рождение Сына от Отца, и исхождение Святого Духа происходят одновременно.
Итак, то, что имеет Сын, и Дух от Отца имеет, даже самое бытие. И если что-либо не есть Отец, то не есть и Сын, не есть и Дух; и если чего-либо не имеет Отец, не имеет и Сын, не имеет и Дух. И по причине Отца, то есть по причине бытия Отца, существуют Сын и Дух. И по причине Отца имеет Сын, также и Дух, все, что имеет, то есть потому, что Отец имеет это, кроме нерождаемости, и рождения, и исхождения. Ибо одними этими только ипостасными свойствами различаются между Собой три Святые Ипостаси, нераздельно различаются. Преподобный Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. СПб., 1894, Кн. 1, гл. 8, с. 15-23.
В день Богоявления показано действием, что Домостроительство спасения нашего совершается Господом Иисусом Христом по благоволению Отца при общении Святого Духа. Ныне же словом апостола внушается нам, что и спасение каждого по этому Домостроительству бывает не иначе как действом Пресвятой Троицы - Отца и Сына и Святого Духа, "по предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа" (1 Пет. 1, 2). Предведая того, кто уверует, Бог Отец встречает его благоволением Своим и призывает к спасению благодатью Святого Духа. Дух Святой, призвав к вере и укрепив в ней, окропляет уверовавшего Кровию Господа Спасителя в Таинстве Крещения и, таким образом, получив вход в него. Сам вселяется в него и всячески содействует ему в устроении его спасения. Да хвалим, поем и величаем Троицу Пресвятую, благую содетельницу нашего спасения, и, со своей стороны, "прилагая к сему все старание", поспешим украсить себя всякими добродетелями по образу Создавшего и Воссоздавшего нас, чтобы не остаться "без успеха и плода в познании Господа" и не заградить себе "вход в вечное Царство", к которому призваны (2 Пет. 1, 5; 8; 11). Епископ Феофан Затворник (107, 14-15).
Господь сказал о Духе Святом: "Он прославит Меня" (Ин. 16, 14) не как творение, но как Дух Истины, ясно показывающий в Себе Истину, и как Дух премудрости, в величии Своем открывающий Христа, Божию силу и Божию премудрость. А как Утешитель, Он показывает в Себе благость Пославшего Его, Утешителя и в достоинстве Своем являет величие Того, от Кого исшел. Поэтому есть слава естественная, как слава солнца - свет, и есть слава внешняя, рассудительно воздаваемая достойным, по свободному произволению. Но и эта двояка. Ибо сказано: "Сын чтит отца и раб - господина своего" (Мал. 1, 6). Итак, одна из них рабская и воздается творением, а другая, так сказать, домашняя, совершается Духом. Ибо Господь как о Себе сказал: "Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить" (Ин. 17, 4), так и об Утешителе говорит: "Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам" (Ин. 16, 14). И как прославляется Сын Отцом, Который говорит: "и прославил и еще прославлю" (Ин. 12, 28), так прославляется Дух по причине общения с Отцом и Сыном и по свидетельству Единородного, Который говорит: "всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится" (Мф. 12, 31). Святитель Василий Великий (116, 525-526).
Премудрый Творец весьма много открыл Себя в сотворении мира и человека и еще более открывает в управлении тем и другим, потому неудивительно, братия, что беспристрастный разум на основании этих откровений в продолжение веков успел составить довольно немалое учение о Боге и Его совершенствах, о Его существе и действиях на мир. Но до чего, как известно, простирались в этом отношении самые крайние успехи разума? До того, что он, ниспровергнув многих богов, утвердил единожды и навсегда понятие Единого Бога как существа духовного и всесовершенного. Идти далее не позволял сам разум со своим учением о Единстве Божием*. Между тем неизъяснимое чувство побуждало идти далее. Ибо единство Божественного бытия, столь предпочтительное в сравнении с многобожием, взятое само по себе, не представляет еще умственному взору никакого определенного образа бытия. В самом деле (рассуждал бедный разум), Бог есть всесовершенный ум: что же познавал Он, когда не было ничего, кроме Бога? Бог есть чистейшая Любовь: что же было предметом этой любви до происхождения на свет тварей? Бог есть полнота бытия и могущества: в чем же проявлялось то и другое от вечности? Сказать (думали философы), что Бог познавал от вечности и любил Самого Себя,- значит не разрешить, а только отклонить вопрос. Чем же, наконец, вздумали разрешить его? Тем, что самое единство бытия Божия, за которое разум так достохвально подвизался некогда против многобожия, умыслили святотатственно раздробить на разные виды множественности и противоположностей, чтобы иметь, таким образом, хоть какое-либо очертание Божества**. Для произведения этого неестественного очертания взяли мир, отняли у него начало и начали различными способами вводить его в состав Божественной природы, включать в самое сознание Божие как необходимое его условие, думая через это пояснить себе образ жизни Божественной. Пояснение мрачное и жалкое! Ибо что происходит из него? Мир обожается, но Бог нисходит в ряд тварей: вместо непознаваемой, но достаточной жизни Божественной является ложный призрак полубога; Творец приходит в зависимость от каждой твари как необходимой для полноты Его бытия; Беспредельный начинает вместе с миром подлежать развитиям, постепенностям, даже усовершенствованиям. Но, что всего хуже и богопротивнее, поскольку мир теперь подлежит несовершенствам, и вещественным и нравственным, то надлежало и эти недостатки включить как-нибудь в образ бытия Божественного; и они включены - как неизбежное условие жизни и совершенств Божественных, начало которого скрывается якобы во глубине самой Божественной природы!..
В такой безысходный мрак и в такие совершенно недостойные Бога понятия заходит, братия, человеческая мудрость, когда берется рассуждать о Боге и существе Его. А все это потому, что до сих пор хочет лучше мудрствовать по стихиям мира, нежели по Христу (Кол. 2, 8); ибо в христианстве - в тайне Воплощения Сына Божия, им проповедуемой, содержится именно то, чего недостает разуму и чего он ищет для дополнения своих понятий о Боге. В самом деле, если для полноты бытия, силы и совершенств Божественных необходимо постоянное и всецелое проявление их в чем-либо, то что лучше того чудного и непостижимого проявления, которым Бог Отец всецело проявил Себя от вечности рождением Бога Сына и происхождением Бога Духа?. Если для блаженства жизни Божественной предполагается необходимым в Боге общение с кем-либо, необходимость света, любви, свободы, действий, то какое общение полнее и блаженнее того, которое существует от вечности между тремя Лицами Пресвятой Троицы, из Которых Каждое обладает умом, свободой, действием, и все вместе составляют единую жизнь, всеблаженную, и единое, чистейшее, действие? Иннокентий, архиепископ Херсонский. Сочинения. СПб.-М., 1871. Т. 1, с. 84-86.
* Древнегреческие философские школы, как в эпоху до Рождества Христова, так и в последующие времена, служили обоснованию идеи Единого Бога, утверждая вечное, единое, неизменное бытие. Таково учение Элейской школы (VI-V вв. до Р. X.), виднейшие представители которой Парменид и Зенон. Понятие единого бытия развивается далее у Платона (конец V-начало IV в. до Р. X.), подвергшего резкой критике греческое язычество. Философы-неоплатоники (III-VI вв.) Плотин, Порфирий, Ямвлих, Прокл и др., будучи далеки от монотеизма, используют понятия "безличного единого".
** Платоновское
"единое" - всеобъемлющая идея - божество - дополняется, однако,
понятиями "ума" и "души". В неоплатонизме к данной
множественности платоновских начал добавляются понятия "космоса" и
"материи". Учение неоплатоников об эманации (истечении Божества в
мир) в итоге отрицает различие между Творцом и творением.
