Игумен Иларион (Алфеев)

 

Жизнь и учение святого Григория Богослова

УЧЕНИЕ О БОГЕ

 

НЕПОСТИЖИМОСТЬ БОГА

     Историческим контекстом учения Григория о непостижимости Бога являлась полемика с евномианством, в которую во второй половине IV века были вовлечены многие богословы, в том числе Великие Каппадокийцы. Евномий считал, что сущность Божия постижима для человека: "О сущности Своей Бог знает ничуть не больше, чем мы; нельзя сказать, что она ведома Ему более, а нам менее".¹ "Я знаю Бога так, как Бог знает Самого Себя",- говорил Евномий.² Учение Евномия есть рационализация христианства, в котором не остается места для чуда, не остается ничего таинственного, превышающего возможности человеческого ума.³ "Религия в пределах только разума", которую искали европейские рационалисты в XIX в.,⁴ уже была создана за пятнадцать столетий до них.
     Такое умонастроение представляло собой полную противоположность тому, во что верил и чему учил Григорий Богослов, воспринимавший христианство прежде всего как таинство. Путь богослова, как мы только что видели, рассматривается им как путь мистического восхождения на Синай; однако этот путь ведет лишь к созерцанию Бога "сзади", то есть не к познанию сущности Божией, но к некоему откровению о Боге через посредство воплотившегося Слова и тварного мира:

Что случилось со мной, о друзья, посвященные и вместе со мной любящие истину? Я бежал, чтобы постичь Бога, я уже таким образом восходил на гору и вступал в облако, удалившись от материи и всего материального, собравшись внутрь себя, насколько возможно. Но когда взглянул, увидел только Бога сзади, да и то я был покрыт скалой,⁵ то есть воплотившимся ради нас Словом. Склонившись немного, увидел я не первую и несмешиваемую Природу, познаваемую Ею Самой, то есть Троицей; увидел не то, что пребывает внутри первой завесы и покрывается херувимами,⁶ но только то, что находится с краю и доступно для нас. А это, насколько мне известно, есть то величие, или, как называет его божественный Давид, великолепие,⁷ (которое узревается) в созданных Им и управляемых Им тварях.⁸

     Человек не может познать Бога так, как Бог знает Сам Себя: он может лишь узнавать о Боге через Христа и через рассмотрение видимого мира. Сущность Божия недосягаема для человеческого разума. В этом утверждении - фундаментальное расхождение между теориями богопознания Григория и Евномия. Для первого богопознание есть путь за пределы постижимого человеческим разумом, для второго - движение в пределах дискурсивного мышления. Мы помним, что Григорий был борцом со всякого рода обскурантизмом на христианской почве, был защитником разума, образования, учености; однако он хорошо осознавал ограниченность разума и его неспособность охватить божественную реальность. Разум может привести человека к признанию существования Бога, но никоим образом не может проникнуть в сущность Божию. Рассуждая об этом, Григорий полемизирует не только в Евномием, но и с самим "богословом" эллинской античности Платоном, цитируя его знаменитое изречение, на которое и до Григория ссылались многие христианские авторы:⁹

"Постичь Бога трудно, а изречь невозможно", как философствовал некто из эллинских богословов...¹⁰ Я же говорю: изречь невозможно, а постичь еще более невозможно. Ведь постигнутое может быть и словом изъяснено - если не вполне, то хотя бы приблизительно - тому, у кого уши не окончательно повреждены и разум не вовсе притупился. Но такую реальность объять разумом совершенно невозможно и недостижимо не только для закосневших в лени и склоненных к земле, но и для весьма возвышенных и боголюбивых. Не знаю, возможно ли это природам высшим и духовным, которые благодаря своей близости к Богу и тому, что озаряются всецелым светом, может быть, видят Его, если не вполне, то более совершенно и определенно, чем мы...¹¹ Это естество невместимое и непостижимое. Непостижимым же называю не то, что Бог существует, но то, что Он из Себя представляет. Ибо не тщетна проповедь наша, не суетна вера наша,¹² и не о том учим мы, (что Бог не существует): не пытайся усмотреть в нашей искренности зачатки атеизма или клеветы (на Бога) и не превозносись над нами как сознающимися в собственном неведении.¹³

     Согласно Евномию, атеизм начинается с утверждения о непостижимости Бога; согласно Григорию, напротив, утверждение о том, что Бог постижим в Своей сущности, есть верх безбожия и богохульства. Христианский богослов смиренно признает, что имеет дело с тайной, превышающей возможности разумного постижения, вопреки рационалисту, претендующему на то, что знает Бога не хуже, чем Он Сам знает Себя.
     Говоря о сущности Божией, Григорий начинает с целого ряда апофатических высказываний, в которых отрицается телесная природа Божества. Бог не есть тело, ибо Он бесконечен, беспределен, неосязаем, невидим; в Нем нет разделения, нет борьбы, нет сложности; Он все Собой пронизывает и все наполняет, ни с чем не смешиваясь. Бог не есть какое-нибудь "нематериальное" или "пятое" тело,¹⁴ носимое по кругу; Он не есть ангельское тело.¹⁵ Итак, Бог бестелесен. Но термин "бестелесное" не объемлет сущность Божию, так же как слова "нерожденное", "безначальное", "неизменное", "нетленное" и все остальное, что говорится о Боге и Его свойствах.¹⁶ Эти и подобные апофатические выражения лишь указывают на то, чем Бог не является, но не могут объяснить, что есть Бог в Своей сущности.
     Нигде или где-либо существует Бог? Если сказать, что "нигде", могут спросить, существует ли Он вообще. Если же "где-либо", то значит, Бог ограничен местом, тогда как Он - вне всяких категорий места. Где существовал Он прежде сотворения мира? На этот вопрос также нельзя ответить, ибо если Божество постигнуто разумом, Оно уже становится ограниченным.¹⁷ Итак, "Божество непостижимо для человеческой мысли, и невозможно представить Его целиком таким, какое Оно есть".¹⁸
     Но почему Бог остается непостижимым? Не по зависти,- отвечает Григорий,- "ибо зависть далека от божественной Природы, бесстрастной, единой благой и господственной, особенно зависть к тварям, которые более всего драгоценны для Нее, ибо что для Слова может быть выше словесных созданий".¹⁹ Причину непостижимости Божией мы не знаем, однако знаем, что между нами и Богом стоит наша "телесная тьма", как некогда между Израилем и Египтом.²⁰ О нашей телесности как преграде между нами и Богом иносказательно говорится в Псалме: "И мрак сделал покровом Своим";²¹ прозреть сквозь этот мрак способны немногие.²² Иными словами, пока человек находится в материальном теле, он не может постичь Божественную сущность, так как материальность остается преградой между ним и Богом.
     Путь богопознания сравнивается с бегом за собственной тенью, которую невозможно обогнать. Сущность Божества всегда ускользает от человеческого языка и разума, как бы они не пытались описать или представить Бога. Вращаясь в замкнутом круге телесности, невозможно выйти на тот уровень, на котором происходит подлинное богопознание. Вместе с тем, богопознание в этой жизни возможно не иначе, как через посредство чего-либо телесного. Следовательно, полнота богопознания невозможна для человека, облеченного в материальное тело:

Нам, узникам земли, как говорит божественный Иеремия,²³ облеченным в эту грубую плоть, известно то, что, как невозможно обогнать собственную тень, даже тому, кто очень спешит,- ибо она настолько же уходит вперед, насколько бывает достигнута,- или как к видимому не может приблизиться зрение без посредства света и воздуха, или как природы водоплавающих не могут жить вне воды, так невозможно и для тех, кто находится в теле, быть всецело причастным умосозерцаемым реальностям без посредства чего-либо телесного. Ибо всегда привзойдет что-нибудь наше,²⁴ даже если ум, максимальным образом отрешившись от видимого и став тем, чем он является сам по себе, стремился прилепиться к тому, что ему родственно, и к невидимому... Так затрудняется ум наш выйти из области телесного и общаться непосредственно с бестелесными реальностями, пока он, оставаясь немощным, рассматривает то, что превосходит его силу.²⁵

     Путь богопознания сравнивается также со схождением в бездонные глубины: чем ниже спускается разум, тем больше сгущается вокруг него тьма; при этом он ничуть не приближается к цели, так как дна не существует. Погружение в бездны Божества не имеет конца - и это опять же связано с ограниченностью человеческого разума и слова, которые не в силах проникнуть в тайны сущности Божией и судеб Божиих:

Итак, всякая истина и всякое слово остаются темными и неудобосозерцаемыми. Мы как бы строим нечто большое при помощи маленького инструмента, охотясь за знанием существующего при помощи человеческой мудрости и к умосозерцаемому приступая с чувствами, или не без чувств, которые кружат нас и сбивают с пути, и не можем мы, обнаженным умом касаясь чистых предметов, хотя бы в какой-то степени приблизиться к истине и отпечатлеть в уме постигаемое.²⁶ А слово о Боге чем совершеннее, тем непостижимее: оно содержит возражения все более многочисленные и ответы все более трудные. Ибо всякое, даже самое незначительное, препятствие останавливает и затрудняет движение разума (слова) и преграждает ему путь вперед, подобно тому, как несущихся лошадей внезапно сдерживают уздами и неожиданным толчком изменяют направление их бега. Так Соломон... чем больше погружается в глубины, тем большее чувствует головокружение и какой-то вершиной мудрости считает то, чтобы найти, насколько мудрость удалилась от него.²⁷ А Павел покушается исследовать, не говорю - природу Бога - он знает, что это совершенно невозможно - но лишь судьбы Божии;²⁸ и поскольку не обретает исхода или остановки в восхождении, ведь не достигает любопытство разума какого-либо явного предела, но всегда остается нечто невыявленное, то - о чудо! если бы и мне испытать то же! - облекает слово в изумление, называет все это богатством Божиим и глубиной, исповедует, что судьбы Божии непостижимы,²⁹ говоря почти то же, что Давид, когда то называет судьбы Божии бездной великой,³⁰ дна которой нельзя достичь ни мерою, ни чувством, то говорит, что дивно для него и его природы ведение Бога, что оно слишком высоко и превышает его силы и возможность постижения.³¹

     Путь богопознания заканчивается удивлением и изумлением перед чудом - в этом состоянии всякое дискурсивное мышление прекращается, слово умолкает. Это состояние не есть познание сущности Божией - оно есть умолкание всякого человеческого знания перед лицом Божественной беспредельности и бездонности. Познание сущности Божией недоступно человеку, пока он находится в теле, пока говорит на земном языке и мыслит земными категориями.
     Следует ли из этого, что человек познает сущность Божию, когда освободится от тела? Григорий оставляет вопрос открытым, впрочем, сам он склоняется к тому, чтобы дать на него положительный ответ. Познание Бога станет возможным в состоянии обожения, когда ум человека соединится с тем, что ему родственно, т.е. с Божеством:

Бога - чем Он является по природе и сущности - никто из людей никогда не находил и не найдет; а найдет ли когда-нибудь - пусть исследуют это и философствуют об этом желающие. Я же скажу, что найдет тогда, когда это богоподобное и божественное в нас - я имею в виду наш ум и разум (noun kai logon), соединится со сродным им, и образ взойдет к Первообразу, к Которому ныне только стремится. И именно это, думается мне, выражено в том весьма философском учении, что мы познаем, подобно как сами познаны.³² А то, что ныне достигает нас, есть лишь некое тонкое излияние, подобное малому отблеску великого света.³³

     Итак, Григорий оставляет надежду на то, что в будущем веке, когда человек освободится от материальности и телесности, ему станет доступно более полное познание Бога. Разумеется, и тогда человек не будет знать Бога в такой степени, в какой Бог знает Сам Себя: нет полного тождества между самопознанием Бога и богопознанием человека. Но для человека откроется возможность познать Бога так, как Бог знает человека:³⁴ эта мысль апостола Павла указывает на некую полноту и непосредственность познания Бога в будущем веке. Когда отпадет преграда телесности, станет возможной встреча человека с Богом лицом к лицу. В настоящей же жизни возможно лишь приближение к этой встрече, подобное восхождению Моисея на Синай, где во мраке и облаке узнает он лик Божий, но не видит Божественную сущность.
 
 
 

1 Цит. по: Сократ. Церк. ист. 4,7. ^

2 См. Григорий Нисский. Слово о Божестве Сына и Духа (PG 46,857). В своем учении о постижимости сущности Божией Евномий отличался даже от Ария, который исповедовал непостижимость Божественной сущности: см. Афанасий Александрийский. О Соборах 15. ^

3 Так, во всяком случае, считал А.Спасский: см. Спасский. История, 361. ^

4 Кант, Ренан, Толстой и др. ^

5 Ср. Исх.33:22-23. ^

6 Ср. Исх.26:31-33; 36:35-36. ^

7 Ср. Пс.8:2. ^

8 Сл.28,3,1-14; SC 250,104-106 = 1.393. ^

9 Ср. Иустин. Апология II, 10; Афинагор. Апология 6; Климент Александрийский. Строматы 5,12, и др. ^

10 Ср. Платон. Тимей 28с: "Творца и родителя этой вселенной нелегко отыскать, а если мы его и найдем, о нем нельзя будет всем рассказывать". Григорий, как видим, цитирует Платона весьма приблизительно. См. об этом. Pepin. Philosophie-théologie, XIV, 251-260. ^

11 Вопрос о степени постижения и видения ангелами Бога оставлен открытым. Ср. "Совершенно ли постижим Бог для высших умов, знает Сам Бог"; PG 37,687 = 2.178. ^

12 Ср. 1 Кор.15:14. ^

13 Сл.28,4,1-5,16; 106-110 = 1.393-394. ^

14 Идея "пятого тела" ("пятой сущности", "пятого элемента") восходила к Аристотелю и обсуждалась некоторыми философами, в частности Феофрастом, Стратоном и Ксенархом. На христианской почве она упоминалась Оригеном, который отвергал ее (см. О началах 3,6,6; Против Цельса 4,60). ^

15 Сл.28,7,4-8,29; 112-116 = 1.395-396. ^

16 Сл.28,9,1-8; 116-118 = 1.396. ^

17 Сл.28,10,2-22; 120 = 1.397. ^

18 Сл.28,11,11-12; 122 = 1.398. ^

19 Сл.28,11,13-16; 122 = 1.398. Ср. Платон. Федр 247a. ^

20 Ср. Исх.10:22. ^

21 Пс.17:12. ^

22 Сл.28,12,1-21; 124 = 1.398-399. ^

23 Плач 3:34. ^

24 Т.е. телесное. ^

25 Сл.28,12,23-34; 13,21-24; 124-128 = 1.399-400. ^

26 Как настоящий текст, так и вообще идея Григория о том, что к истине невозможно приобщиться, пока человек не отрешится от всего телесного и чувственного, явно перекликаются с рассуждениями Платона в "Федоне" о философском поиске истины: "Самым безукоризненным образом разрешает задачу тот, кто подходит к каждой вещи средствами одной лишь мысли (насколько это возможно), не привлекая в ходе размышления ни зрения, ни иного какого чувства в спутники рассудку... Пока мы обладаем телом и душа наша неотделима от этого зла, нам не овладеть полностью предметом наших желаний. Предмет же этот, как мы утверждаем,- истина... И напротив, у нас есть неоспоримые доказательства, что достигнуть чистого знания чего бы то ни было мы не можем иначе как отрешившись от тела и созерцая вещи сами по себе самою по себе душою" (65e-66d). ^

27 Ср. Эккл.7:24. ^

28 Ср. Рим.11:33. ^

29 Ср. Рим.11:33. ^

30 Ср. Пс.35:7. ^

31 Сл.28,21,1-34; 142-144 = 1.404-405. ^

32 Ср. 1 Кор.13:12. ^

33 Сл.28,17,1-11; 134-136 = 1.402. ^

34 Ср. Сл.26,19,12-14; SC 284, 272 = 1.384. ^